Рубеж - Страница 16

Князь сочувствующе покивал и перешел к следующему претенденту – а мы, соискатели, стояли неровной шеренгой, как бы непринужденно – и одновременно в некоем подобии строя. Успели к сроку и документально доказали свою состоятельность двенадцать человек; каждого сопровождала небольшая свита, и мои к'Рамоль с Хостиком благополучно терялись на общем пестром фоне. Что ж, начало вполне удачное.

– …Вынужден предупредить, что нынешний, с позволения сказать, заказ имеет свою специфику. Возможно, задание потребует от господ героев несколько необычных, гм, свойств и навыков…

– Магия, – негромко сказал своему спутнику белобрысый крепыш, стоявший справа от меня. – Предложит игру с магическими штучками.

Я почему-то был уверен, что князь расслышал эти слова. Хотя крепыш говорил тихо и от властителя его отделяло пространство в половину бального зала.

– …возможно, придется иметь дело и с магией… но только косвенно, господа, только косвенно. Разумеется, выполнение заказа точно и в срок будет вознаграждено, и не только деньгами. Дюжина претендентов – добрый знак. Господа, каюсь, я собирал о вас сведения. Возможно, мне повезло, как никому из смертных, потому что я нахожусь в одном зале с целым сонмом исключительных людей. Из двенадцати семеро носят звание Непобедимого…

По толпе собравшихся прошел шепоток. Герои начали оборачиваться, разглядывая лица друг друга; все прекрасно понимали, что означает метка «Непобедимый». Кому-то продались герои, чем-то пожертвовали, чем-то заплатили за свою непобедимость; надолго ли, вот вопрос, ведь первое же поражение становится для Непобедимого последним, и происходит это тем скорее, чем больше требует витязь от судьбы.

– …Двое из присутствующих здесь господ – Убийцы драконов…

Ропот стал сильнее. Я сам напряженно оглянулся – кто?! Вот скверное знание, любой из стоящих рядом может оказаться… Меня передернуло от отвращения.

– …И еще трое из собравшихся господ, поймите меня правильно… заговоренные. Я знаю, об этом не принято говорить вслух – я воспользовался своим правом властителя, чтобы подчеркнуть, какие отборные люди здесь присутствуют.

Мне сделалось неуютно; в этом тесном мире совершенно невозможно сохранить тайну. Если герой не сидит в норе, а мало-помалу действует, то и свидетельств о его подвигах собирается достаточно, чтобы поставить окончательный диагноз: Заклятие!

– …Однако за работу примется только один, и только ему, избраннику, я сообщу суть дела. А пока вам предложено будет испытание – того из вас, кто справится с ним, на мой взгляд, лучше прочих, ждет продолжение беседы. Покуда отдыхайте, господа. Лучшие комнаты лучшей гостиницы готовы для вас.

Это была чистая правда. Мы с подельщиками остановились было в скромном трактире у моста – но стоило мне зарегистрироваться в качестве претендента на Большой заказ, как приказчик из лучшей гостиницы города прибежал с поклоном и приглашением поселиться в самых удобных комнатах, причем за счет казны. Раздумывать мы не стали – уже спустя полчаса очаровательная служанка, опасливо косясь на Хостика, подавала нам ужин прямо в номере.

А соседями нашими оказались конкуренты-соискатели. Гостиничная прислуга с ног сбивалась, чтобы ублажить ораву героев и их спутников; оказалось, что с полдесятка хитрых претендентов сидят тут уже целую неделю, и городская казна исправно оплачивает им и кров, и стол, и даже некоторые капризы.

К'Рамоль подловил служанку под лестницей и завел с ней доверительный разговор о медицине. Оказалось, что у милой девушки полным-полно болячек, явных и тайных; лишь только стемнело и беготня в гостинице стихла, Рам деловито взял под мышку свой лекарский сундучок и отправился во флигель, где обитала прислуга.

– Вот что значит настоящий врач, – сказал я, когда за лекарем закрылась дверь. – В любое время дня и ночи, по первому зову ближнего спешит исполнить свой долг, каким бы тягостным он ни был!

Хостик даже не улыбнулся.

За последнее время он сильно сдал; борода его, и без того клочковатая, приобрела неопрятный вид, крючковатый нос еще больше выдался вперед, а глаза, наоборот, запали. Хостик болезненно переживал предательство – мое предательство; сам он – и я это знал – ни при каких обстоятельствах, ни под какими чарами не поднял бы меч ни на меня, ни на Рама. То, что произошло с нами близ окованной железом клетки, у костра, положило непреодолимую пропасть между прежними нашими отношениями – и нынешними.

Я не стал объяснять Хостику, чего стоило для меня удержать руку и не свалить с плеч его лохматую голову. Слишком мелкими казались оправдания; что с того, что в результате я не поддался Шакалу?

Я не убил Хостика не потому, что он мой друг. Сиди на той коряге распоследний карликовый крунг – я и то, наверное, не решился бы. Побоялся бы нарушить запрет на убийство! Или не побоялся бы? Вот в чем беда – я и сам не знал до конца, Хосту я пожалел в ту ночь или себя? Или просто подчинился правилам, навязанным извне.

Так или иначе, но оставаться наедине с Хостиком мне с некоторых пор было тягостно; сославшись на усталость, я ушел к себе в комнату и лег.

Перед глазами сразу же замелькали лица с парадной мозаики. Отроки-наследники золотой короны смотрели печальными глазами ручных обезьянок; я искал лицо отца – но видел лишь место, где оно только что было. Я звал…

А потом проснулся в холодном поту.

Я вспомнил, где я видел лицо нынешнего князя.

В видении, наведенном Шакалом. На столе в мертвецкой; голова князя лежала отдельно от тела, но глаза жили.